Что такое современное востоковедение?

Друзья мои, здравствуйте еще раз! Мы сегодня поговорим о том, чем занимается современное востоковедение. Вопрос-то непростой, и я даже поясню почему. О Востоке сегодня все говорят. Больше всего, конечно, о Китае, очень много о Ближнем Востоке. Это такие очень-очень актуальные темы. Сегодня практически любой человек вам объяснит, как Россия должна развивать отношения с Китаем, отдавать или не отдавать острова Японии, как бороться с исламским терроризмом, что делать между Северной и Южной Кореей. Об этом говорят абсолютно все. И вот, оказалось, что Восток сегодня у всех на слуху. И мы начинаем сами себя спрашивать, а кто вообще занимается Востоком? Откуда эти эксперты? Например, когда мы слышим, что в Китае думают так-то или что северные корейцы не хотят дружить с южными, предположим. Мы задаемся вопросом: откуда вообще берутся эти сведения? Кто их к нам принес? Конечно, это и СМИ, и журналисты. Но они откуда взяли? Сколько людей вообще читает на китайском языке в этом мире? Ну кроме китайцев —  а китайцев много, полтора миллиарда. В данном случае это самый популярный язык. А помимо носителей языка, сколько людей? Сколько людей может прослушать выступление Ким Чен Ына на корейском телевидении и понять, о чем он говорит? На самом деле, единицы.

И вот, первый вопрос. Восток от нас отделен языком, огромной языковой средой. И если мы с вами посмотрим, кто рассуждает о Востоке, о политике Востока, об экономике Востока, мы с удивлением увидим, что эти люди никогда не изучали никакого восточного языка или знают его очень примитивно. Тогда откуда они берут эти сведения? Они пересказывают чьи-то другие сведения. Это первый вопрос.

Второй вопрос. Мы видим увлечение Востоком повсеместно. Наверняка, сами сталкиваетесь, есть кругом суши-бары, люди увлекаются ушу, фэншуй, тайцзицюань, каратэ, пьют китайский чай. А вы уверены, что на Востоке занимаются тем же самым? И я не уверен. Абсолютно. Посмотрите на преподавание йоги в России, в Москве. Вы думаете эта йога была в Индии? Ее никогда там не было. Я думаю, мы сами сейчас можем научить индийцев их «йоге». А женщины, которые в интернете преподают то, как надо расставить чашки или мебель в доме, и называют это фэншуй? Вы думаете, китайцы знали об этом «фэншуй»? Я думаю, они будут удивлены. Я думаю, нам, вообще, нужно на китайском издавать книги, рассказывать китайцам о том, какой их «фэншуй». А суши-бары? Японцы всегда удивлены российскими суши-барами. Таких роллов «Калифорния» никогда не было в Японии. Ролл «Калифорния» пришел из Америки к нам. А вот эта сложная чайная церемония, в которой мы вливаем-выливаем и так далее? Да, в Китае это есть: они разыгрывают это для иностранцев, а сами по себе китайцы так не пьют. А тайцзицюань, который преподается в каждом фитнес-центре? Вопрос: откуда эти люди вообще его изучили? Они же ни слова не говорят по-китайски! Вы думаете, что эти люди сидели в горах с каким-то даосским или буддийским мастером, и тот им на ухо рассказывал на китайском языке древние секреты? Да, конечно же, нет. Они были на каком-нибудь в лучшем случае американском семинаре, там это изучили и теперь преподают. То есть, оказывается, что тот «Восток», который вокруг нас, это совсем не Восток. Это просто изобретение каких-то вещей, которые, мы сами себе создали.

Вы думаете, только мы все создали? Нет, это было всегда. В конце XIX- начале XX века, известный философ-мистик Елена Петровна Блаватская (очень известный человек по всему миру, она родилась в России, большую часть жизни провела в Лондоне), создает свою «Тайную доктрину», где она говорит о том, что общается лично с мудрецами, они отправляют ей послания, она пишет об этом книги. Потом выясняется, что ничего подобного в Индии (она на Индию все время ссылается) нет. Она просто использовала индийские слова, такие популярные как «карма», «дхарма», и создала не просто десятки томов книг, но гигантское Теософское общество, которое живо до сих пор. И оно популярно, в основном в США, правда, но тем не менее. Это все — псевдо-Восток.

У псевдо-Востока очень важная история. В основном люди, которые говорят о Востоке, говорят о своих иллюзиях, фантазиях по поводу Востока. И как ни странно Восток, я имею в виду Китай, Японию, очень активно их поддерживает. Если вдруг Китай находит возможность себя популяризировать за счет того, что кто-то занимается каким-то «кунг-фу» и считает, что это китайское — отлично! Главное, что все секреты по-прежнему остаются в руках Китая. Я сегодня утром зашел в книжный магазин, увидел массу книг о том, как похудеть за счёт занятия китайскими упражнениями, несколько книг о китайской кухне, о том, как правильно питаться. Я их полистал. Конечно, ничего, связанного с Китаем, там нет. То есть мы живем в иллюзиях относительно Востока.

Интересно и другое: когда политологи или международники рассказывают о Востоке, мы видим точно такие же иллюзии. Вы думаете, изобрели этот «Восток» только те, кто «йогу» изобретают? Нет. Те люди, которые говорят: «Вот вы знаете, сейчас мы пойдем в Китай, и Китай с нами будет общаться, он нас поддержит», они также мало знают, как и те, которые занимаются йогой, изобретенной у нас в подворотне.

И вот, есть единственная наука, которая пытается понять, как живет, как действует, как мыслит Восток. Это, собственно, и есть востоковедение. Востоковедение — это огромная наука, которая изучает колоссальный регион. Он распространяется от Китая, Японии и Кореи, с одной стороны, захватывает всю Юго-Восточную Азию, Индию, идет на Ближний Восток, захватывает даже часть Северной Африки, — всё это география востоковедения. Если мы посмотрим, сколько людей проживает на этом Востоке, оказывается, что их больше, чем на Западе. Запад очень маленький. Вот Западная Европа. Даже если присоединить к этому Россию, сказать, что Россия - целиком западная страна, все равно на Востоке будет проживать больше.

Нам всегда казалось, да и сейчас кажется, что то, как мы живем, как мы мыслим, как мы пишем книги, развиваем науку — вот это и есть норма, потому что мы живем в западной цивилизации. Откройте свои школьные учебники, и вы увидите, как мало страниц там посвящено истории Китая и Индии и как много посвящено Западной Европе, средневековью, России. Но ведь история Востока, куда входит Древний Египет, Древняя Месопотамия, Древний Китай, значительно дольше, чем история Запада, а посвящено ей меньше.

Есть и другой момент. Сколько людей проживает на Востоке? Подсчитать очень просто. В Китае проживает 1 миллиард 400 миллионов. В Индии почти миллиард. Есть по-восточному «маленькие» страны — Вьетнам- 95 миллионов человек. Две Кореи (Южная и Северная) совокупно 85 миллионов человек. То есть в общем на Востоке проживает в несколько раз больше людей, чем на Западе. Сколько в России проживает? 145-146 миллионов. А в Японии? 126 миллионов. Япония насколько меньше? Япония точно уложится, примерно в одну часть Краснодарского края. То есть плотность заселения там больше.

Сегодня Восток производит больше 60% всей мировой продукции. Если брать только Азию (то есть не брать Ближний Восток), по разным подсчетам на него приходится от 45 до 51% ВВП. И я не буду сейчас говорить, что там больше языков, там больше этносов живет — он вообще просто больше. И оказывается, что об этом гигантском Востоке мы знаем почти понаслышке. Языков мы не знаем. Мы до сих пор живем так, как европейцы жили в XIX веке, когда мы считали, что мы — центр и то, как мы думаем, как мы мыслим, во что мы верим - это и есть правильно. Все остальные — это варвары. Иногда их можно приучить верить в Христа, поэтому миссионеры приезжали на Восток. Но в любом случае, ситуация изменилась, мы знаем больше, но психологически мы остались еще там же. И вот из-за этого и родилось востоковедение.

 Востоковедение родилось очень давно. Первые востоковедческие школы (не просто интерес к Востоку, не просто путешественники, а именно школы) появились в начале XVIII века. Это одна из самых старых наук. Она появилась сначала в Европе (в основном ее изучали действительно путешественники, миссионеры христианские), а потом с XVIII века — в России, в университетах. Первый университет, который начал преподавать востоковедение, был Казанский, потом Санкт-Петербургский, потом Московский и далее по многим городам России. А на Западе первые университеты, которые стали преподавать восточные языки, в XVI веке были испанские. А почему испанские? На юге Испании были арабские колонии, и именно туда приходили арабские путешественники. Это были не те «дикие арабы», это были блестящие ученые. Те, которые принесли науку в Европу. Многие европейские труды по медицине переводились с арабского языка на испанский и хранились в Каталонии, в университете Саламанки (это название университета, где была открыта одна из первых кафедр восточных языков), потому что арабский мир тогда был миром великим. Не миром религиозных фанатиков, но миром блестящих ученых. Труды по медицине, труды по анатомии, труды по первым физическим опытам, труды по превращению материи, труды по механике, — это все переводилось с арабского языка. Поскольку Испания была рядом, в Андалусии появилась первая крупнейшая библиотека переводной литературы. Вот это как раз и были первые контакты. А для того, чтобы переводить, нужны были переводчики, поэтому востоковедение начиналось как филологическая наука, как изучение языков. Тогда казалось, что это самое главное.

Сегодня востоковедение мы рассматриваем, как набор, комплекс наук, знаний и навыков. Набор наук — это история, филология, экономика, другие науки, которые нам расскажут, как Восток развивается. Это наука, это мы изучаем в университете. Но есть еще знания. Это знания, которые мы обретаем, когда изучаем Восток. И наконец, навыки. Вы можете очень много изучать историю Древнего Китая, но попав в современный Китай, вы даже не знаете, как с ними общаться, как сесть за стол, как есть палочками, о чем поговорить. Вам нужны навыки. Навыки — то, что вы приобретаете. Вот поэтому в востоковедении мы изучаем не некий Древний Восток (точнее, не только его), мы изучаем еще и то, как мы эти фундаментальные знания можем применить сегодня. Поэтому нам нужны навыки. Еще лет 20-30 назад многие востоковеды, которые обучались в России, точно знали, что никогда на Восток не попадут. Многие учебники по китайскому, японскому, корейскому языкам были сделаны так, что на таких языках реально японцы-китайцы не говорили, потому что никогда тогда не видел Китай, и очень мало людей ездили в Японию. Поэтому язык изучался лишь для того, чтобы читать старые книги, газеты, но не говорить, не общаться в живую. И до сих пор многие люди, которые изучали китайский, японский языки еще лет 20 назад, не знают очень многих аспектов языка. Например, язык интернета. Мы же знаем прекрасно, что язык интернета — это не тот, на котором мы говорим. Вот этот жуткий набор эмодзи, смайликов, сокращений есть и в китайском языке. Если вы его не изучали специально, честно говоря, вы и на русском его не поймете, когда вы в первый раз читаете эту жуткую смесь. То есть трансформируется на Востоке все: язык, общество. И поэтому нам нужны навыки. Но просто навыки тоже не пойдут. Вы просто будете знать, как, например, в Китае правильно держать палочки, как правильно сесть или поговорить с китайцем, но вы не сможете их изучать. У вас не будет хватать знаний. Вот поэтому мы должны их комбинировать. В этом заключается современное востоковедение. Комбинация важных фундаментальных знаний и навыков — это главное, что нам нужно.

 С чего начиналось вообще востоковедение? Как я уже сказал, оно начиналось с изучения древности. Большинство первых востоковедов XVIII-XIX века были людьми, которые изучали древнюю историю. Именно тогда мы приобрели много знаний о Древнем Египте, Месопотамии, Сирии. И именно тогда были расшифрованы Шампольоном египетские иероглифы. Это было старое востоковедение. Было очень много открыто, например, востоковедение и раскопки, особенно археологические, помогли подтвердить многие эпизоды из Библии. Просто Библия долго воспринималась учеными (особенно Ветхий завет) как сборник неких побасенок и историй. Но потом раскопки в Месопотамии показали, что многие цари, многие правители действительно существовали. То есть, востоковедение подкрепило собой частично науку. Именно тогда считалось, что востоковедение — это часть истории или часть филологии, которая просто изучает восточные страны. И никто никогда не задумывался, что востоковедение — это современная наука. И до сих пор существует много людей, которые считают, что надо изучать только литературу, филологию, древнюю археологию, ассириологию, – вот это и есть востоковедение. Нет, такого востоковедения уже в мире практически нет.

Почему все изменилось? Вот это мир, которым его видел Геродот, на его карте нет Востока. Весь Восток — это Персия, на этом мир заканчивался. А вот это уже, каким видел его Птолемей, карта XV века. На Индии мир заканчивается. Там есть что-то такое, но Птолемея это уже не интересовало. Это XV век, это не так давно. Для Китая, Японии XV век — это практически современность. Вот интересно, что вообще европейцы о Востоке начали по-настоящему узнавать не так давно. XVI-XVII века — это открытия, когда миссионеры (прежде всего христианские миссионеры, иезуиты, францисканцы) едут на Восток. Это были абсолютно отчаянные ребята. Многие из них погибали, многие из них забредали не туда. Например, ряд несторианских монахов забрели в Тибет еще в XIV веке и считали, что Тибет — это и есть Китай. Многие путешественники плыли в Японию (христианские миссионеры) и погибали на кораблях: кто спивался, кто умирал от лихорадки. То есть это было сложное путешествие. Раньше, чтобы проехать из Москвы, Санкт-Петербурга через Иркутск в Китай требовалось несколько месяцев, и в этом плане это были очень сложные путешествия. Поэтому получать сведения было очень сложно.

Что вообще стимулировало тогда развитие востоковедения? Три момента. Первый и самый главный момент: европейцам нужны были новые рынки. И это понятно почему. Когда вы развиваете торговлю, вы должны предлагать какие-то современные товары. Строго говоря из-за примерно одинаковых природных условий что в Германии, что в Испании, что во Франции сельскохозяйственные культуры практически одни и те же, поэтому торговать друг с другом одним и тем же сложно. Конечно, мастера виноделия вам скажут, что виноград из Франции, из Лотарингии, и виноград из Испании — это разные винограды и из них разное вино получается. Но это одно и то же вино, строго говоря. А нужны были новые товары. Для этого нужно было выходить куда-то за рубеж. Сначала арабские страны, потом Индия, потом Дальний Восток становятся источниками новых товаров. И, как ни странно, восточные страны очень серьезно «подсадили» европейцев на те товары, без которых мы и теперь не можем жить. И, кстати говоря, все эти товары, так или иначе, являются товарами, увы, наркотического свойства. Какие товары? Опиум, пряности, чай, кофе, какао, шоколад, засахаренный изюм, засахаренные фрукты, — все это пришло с Востока. И поэтому торговля стала основой для освоения Востока. Это первое — торговля. Сначала иностранцы просто покупали, а затем решили: «зачем покупать, когда можно захватить». Отсюда начинаются колониальные захваты. Сначала Индия (Британское владычество), потом страны Юго-Восточной Азии (голландцы, португальцы) и т.д. Последним пал Китай.

Второй момент — это расширение новых территорий. И вот здесь — Россия. Россия технически могла расти только на восток: на западе уже есть страны, на востоке же — пустота. И вот первые, например, российские востоковеды были калмыковедами, потому что Калмыкия тогда была «Востоком» (ну она, собственно, и есть для России Восток). Кстати, Калмыкия, я напомню, находится географически в Европе. Русские востоковеды, дипломаты особенно, очень много оставили нам описаний Китая и Японии. Русские православные миссионеры еще в XVIII- XIX веках поселились в Китае, создали  там церковную миссию, духовную миссию и собрали очень много сведений. И мы очень много имеем старых описаний от монахов, от священников, от дипломатов. Но это были внесистемные или бессистемные описания. Это то, чем отличался этот этап.

Наконец, третий этап наступает тогда (с XIX века), когда Европа и частично Россия проникли в эти страны Востока. Индия — уже британская колония, Китай разделен на сферы влияния, после революции и реформ Мэйдзи в Японии тоже воцаряется европейское влияние. Возникает первый вопрос: а как, вообще, с этим управляться? Главный вопрос, как мы сегодня скажем, вопрос «менеджмента» захваченных территорий. Нужны специалисты, которые могут общаться с местным населением. Не только на языке, они должны понимать, о чем думает местное население. Голландцы, потом португальцы, пришли в Индонезию, а это  гигантская территория. В Индонезии проживает 260 миллионов человек, практически в 2 раза больше, чем в России. Филиппины, Бирма, Таиланд, Вьетнам,  — это все европейские колонии или европейские территории. А специалистов не хватает, их надо готовить. И вот тогда масса разных сведений сливается воедино, и мы начинаем создавать современное востоковедение. Современное востоковедение возникло не сегодня, не вчера. Оно возникло тогда, когда люди поняли, что Восток — это не только археология, это не только языки, это еще и изучение народов, которые живут и поныне. И мы учимся через востоковедение общаться с этими народами. Вот это была впервые какая-то маленькая революция, потому что, я еще раз повторю, до этого было принято изучать Восток древний. Например, изучать древних поэтов Китая и Японии. Это неплохо, просто была такая вот традиция. Или, например, в XIX веке изучали Китай VII века, китайский фарфор, китайское искусство. И в этом плане мы все время имели картинку прошлого, но не имели картинки будущего или картинки современного. И вот это осознание того, что с Востоком придется общаться и жить, приходит где-то в XVIII веке. Вот тогда начинается современное востоковедение, которым мы сегодня с вами и занимаемся.

Россия была одной из первых и ведущих стран по изучению Востока. В 1818 году в России, в Санкт-Петербурге возникает целый Азиатский музей. Очень важно, что он до сих пор существует — это Институт восточных рукописей. Также очень важно, что он был открыт для всех. Принцип был простой: любой человек может войти туда, читать восточные книги, рассматривать восточные безделушки и погружаться в Восток. В Великобритании была такая же история, только там не было отдельного музея. В британском музее была своя выставка. А с чего начинался Британский музей? С частной коллекции. А откуда брались эти частные коллекции? Офицеры и путешественники, конечно. То есть британцы, которые создавали колонии по всему миру, привозили разные безделушки. Кстати говоря, одними из первых экспонатов британского музея были сандалии. Британцы собирали сандалии из Японии, сандалии перуанских индейцев и все это складывали в большие витрины. Кто будет в Британском музее, тот увидит старую часть (она будет сразу же при входе), там как раз выставлены разные безделушки, которые привозились из Египта, из Китая, откуда угодно. То есть музеи были теми центрами, которые показывали, что на Востоке есть другая религия, другая культура, другие формы искусства. Вот у нас, еще раз говорю, Азиатский музей играл большую роль. Сегодня частично его коллекция там, а частично — в Кунсткамере, в музее этнографии (тоже в Санкт-Петербурге), частично она есть и в Музее Востока в Москве. Итак, мы видим, что Россия была одной из передовых стран. Многие конгрессы востоковедов в XIX веке проходили в России. Это легко понять почему: у России самая протяженная граница с Востоком. Вспомните, что и у Германии, Франции нет никаких границ с Востоком вообще. И поэтому Россия была вынуждена заниматься практическим востоковедением, потому что мы посылаем дипломатов, мы пересекаем границу и оказываемся в Китае, мы недолго плывем на корабле из Владивостока и оказываемся в Японии, мы до Кореи можем пешком дойти с территории Российской Федерации. То есть Россия окружена не западными странами, а восточными, и в этом была практическая ценность российского востоковедения. Мы изучали Восток как живую традицию.

Многое изменилось в XX веке. Человека, которого вы видите на картинке, зовут Эдвард Саид. Он палестинец, всю жизнь прожил в США, крупнейший ученый. Он отметился книгой, которая переведена на многие языки мира - «Ориентализм». Эдвард Саид задал вопрос еще в 50-х годах: «А не унизительно ли нам, европейцам, изучать Восток приблизительно как биолог изучает животных?». Ведь на самом деле востоковедение родилось как колониальная наука. Оно родилось из того, что европейские колонизаторы изучали восточные страны: те, которые покорили или собираются покорить. Неслучайно среди востоковедов было много военных разведчиков и дипломатов, которые создавали прекрасные описания Востока. И вот Эдвард Саид поднимает важный вопрос: «Надо нам менять мышление. Надо изучать Восток как еще одну модель развития мира. Не та, которая стоит ниже, а та, которая просто показывает параллельное развитие». Это было очень важное открытие, даже важная мысль того времени. Он одним из первых пытается показать, что европейская цивилизация не является единственно возможной. Различий очень много. Западная цивилизация базируется на идее единого Бога, здесь есть монотеизм. Вы можете верить или не верить в Бога, но есть представление, что сверху есть бог и он един, а внизу —  святые. В Китае не было никогда единого бога. И в Японии не было. Есть миллиарды людей в мире, которые никогда не знали единобожия и ничего, живут. И христианство не является единственно возможной моделью религиозного развития.

Мы знаем, что обычно в Европе государства создавались по языковому принципу. То есть люди одного языка, условно говоря, живут в одном государстве. В России все говорят на одном общем языке. Вы можете не быть русским, вы можете быть татарином, евреем, армянином, но в России все говорят на русском. Есть другая даже вещь. Вы можете говорить на одном языке, но при этом использовать его в  двух государствах - Франция и Бельгия. Или близкие языки — Германия и Голландия. Да, голландский и немецкий языки разные, но они коррелируют друг с другом. Возьмите Китай, где пекинец не понимает шанхайца: пекинец говорит на своем языке, шанхаец — на своем. И каждый утверждает, что он говорит на «настоящем» китайском языке. Если вы проедете на юг Китая в Гуандун (Кантон), там свой язык и он тоже — китайский. Они пишут одними и теми же иероглифами, но произносят них по-разному. То есть если вы не учили специально шанхайский язык, то вы его не поймете никогда. Так же и кантонский язык вы никогда не поймете, если не изучали его специально. Все это называется одним китайским языком и страна одна, но как так получается? Это другая модель развития. И вот Эдвард Саид просто производит маленькую революцию. Многие учебные заведения, многие западные востоковеды говорят: «Да, действительно, как-то неудобно. Мы изучаем Восток как бы сверху вниз. Поэтому надо пересматривать наши взгляды». И здесь начинается шаг за шагом не просто пересмотр взглядов, а появляются новые методики востоковедения.

Как было до него? До него считалось, что Восток — это то же самое, что и Европа, но отсталое. Это называется модель догоняющего развития: Восток все время пытается догонять Запад. Это говорили еще и Маркс, и Вебер, и многие другие экономисты. Они считали, что на Востоке позже развиваются капиталистические отношения, позже развивается банковская система, денежная система, позже развиваются корпорации (а не просто маленькое семейное предприятие, а там, где работают сотни человек). Отсюда сразу вопрос: а откуда они вообще это взяли? Откуда они брали эти сведения? А на самом деле ниоткуда, они ошибались. Мы сегодня знаем, что на Востоке банки возникли раньше, бумажные деньги первые возникли в Китае (а в Европу они уже были принесены монголами). Проблема ведь не в том, чтобы на бумажке что-то нарисовать, а чтобы это не стиралось, чтобы можно было положить ее в карман, и чтобы она не испортилась. А сделать это можно было только за счет рисовой бумаги, которая фактически не истирается. То есть ее можно, конечно, сжечь, но перетереть ее не получится. И на ней краска хорошо держится. А откуда взялись многие открытия? Либо из Китая, либо из арабских стран. Компас, порох — это китайское, механика, математика пришли из арабских стран. Китайцы правда утверждают, что они также изобрели макароны и пиццу, и Марко Поло принес это в Европу. Это китайская версия событий. Совершенно точно, что русские пельмени пришли из Китая. Русская матрешка пришла из Японии. Гжельский фарфор пришел из Китая. Он пришел сначала из Китая в Голландию, а из Голландии уже, как говорят предания, Петр Первый привозит его в Россию. Это не про изобретения, но когда мы серьезно занялись изучением Востока, когда начали открывать многие архивы (они не были засекречены, просто ими никто не интересовался), мы начали узнавать, что по многим параметрам восточные страны опережали Запад. Ну, например, Китай до XIX века производил почти 30% мирового ВВП. Сейчас Китай приближается к 15-20%, смотря, как считать. То есть Китай всегда производил много товаров. Мы знаем, например, что уровень урбанизации, или, проще говоря, число людей, которые жили в городах, в средневековой Японии был выше, чем в Европе. Продолжительность жизни до XVII века в Японии, Китае, Индии была выше, чем в Европе. Почему? Болезней было меньше, люди умели бороться с болезнями (японская и китайская медицина). Кто мне скажет, когда была открыта кровяная система? В XV веке, да. Китайцы описывали это все и использовали еще в III веке нашей эры. Они могли делать операции, пережимая сосуды, чтобы не было кровотечения, а потом сшивая эти сосуды. Это то, как делают современные хирурги. То есть, когда мы начали читать и узнавать о Востоке, не просто о поэзии или абстрактной культуре, а именно об открытиях Востока мы увидели, что Восток развивался более эффективно.

Чем объясняется эффективность модели? Как ее можно учитывать? Очень просто. Китай к настоящему моменту существует, если не брать мифологическую древность, чуть более 4 тысяч лет. То есть те китайцы, которые жили во втором тысячелетии до нашей эры, это те же самые китайцы, которые живут сегодня. Письменная традиция не прервалась, и культура эта была устойчивой. Япония — маленький остров, где была древняя дояпонская культура, и те люди, конечно, этнически не дожили. Но Япония, заселенная во II веке нашей эры выходцами из Китая и Кореи, вот эта цивилизация не прерывалась на протяжении двух тысяч лет. А что с европейскими цивилизациями? Они постоянно прерывались. Где древние греки? Что с ними стало-то вообще? Современные итальянцы и древние римляне это одни и те же люди? Цивилизация одна и та же? Кроме Колизея, конечно, куда можно купить билет. Это разные люди. Я уж и не говорю про древних египтян. То есть мы должны понимать, что если цивилизация не умерла, не развалилась, то она успешная. Мы видим самую успешные цивилизации в мире — индийская, китайская (такие «супер» древние), чуть более молодые — японская, корейская, но они, в любом случае — древнейшие цивилизации. То есть мы видим, что модели были успешными. Вот поэтому мы вдруг столкнулись с совсем другой действительностью. Был опубликован целый ряд книг, они выходят до сих пор. Я прочитаю некоторые названия: «Почему Запад правит — пока что?» Ответ на это вопрос очень просто: потому что Запад развивал не только культурные достижения, но оружие. И за счет оружия Запад смог победить Восток, когда пришли колонизаторы. Но это не значит, что он был более «цивилизованным». Пожалуйста, Древний Рим, блестяще развитый, проиграл каким-то германцам, диким племенам. Но римляне были выше, германцы просто лучше воевали. Они только этим и занимались. Вот эта книга очень хорошая, она называется «Великая разница». Вот как раз она и описывает, каким образом мы можем рассчитать, что Восток развивался более успешно. И в культурном, и в социальном, и в любом другом плане. Простой пример. Когда возникли первые университеты в Европе? Приблизительно XI-XIII века. А как они возникали? Они были в монастырях, потому что монахи, как ни странно, начали понимать, что не все прописано в Библии. А богатые местные аристократы, как это было в Англии, могли выкупить часть монастыря, особенно если там было мало монахов, и отдать ее под обучение. Так возник Кембридж, которые весь располагается в старых зданиях храмов. Так возник Оксфорд, так возникла Школа азиатских исследований в городе Шеффилд (находится в здании старого монастыря, только что отреставрированного)

А вы знаете, что китайские университеты возникли в том виде, в каком мы их знаем еще в IX веке? Китай первый, кто ввел массовое обучение. Китай озвучил умную мысль: «Любой крестьянин может сдать экзамен и стать чиновником». То есть если у вас были деньги, чтобы нанять репетитора, то вы нанимали репетитора, он вас учил, дальше вы сдавали несколько этапов экзаменов, сначала на уровне города, уезда, потом провинции и потом могли стать видным чиновником. Сегодня мы это называем социальной динамикой. Значит, любой человек мог снизу подняться вверх. Кто мог в средневековой Европе подняться снизу вверх? Практически никто. Вот вам тот Китай, который, казалось, был центром монархического правления. В Китае, начиная с XII века, было много-много частных академий. Это чиновники на свои деньги создавали учебные заведения, как бы мы сегодня сказали «частные университеты», где собирались люди, учились за счет этих спонсоров и часно критиковали государство, иногда - постоянно. Они критиковали и писали доклады на высочайшее имя. Что делал император? У него было два выхода: или вообще не читать эти доклады или сказать: «вот если вы такие умные, то идите сюда, занимайте должность и реализуйте то, о чем вы написали». То есть императоры приглашали из оппозиционных университетов и учебных заведений людей, которые их же и критиковали. Вот это и называется социальные связи. Иногда, правда, императоры закрывали эти академии, сжигали их, иногда ученых сажали. Ну все, бывало.

И вот востоковедение сегодня изучает и то, как управлялся этот Восток. Один из парадоксов Востока заключается в том, что эта история еще жива, этот Восток еще не умер. Мы называем это сохранение политической культуры. Политическая культура — это то, как император или руководитель страны общается со своими подданными, гражданами, как страна общается с другими странами. То есть это культура политического общения. Вот она почти не меняется. Император, конечно, меняется. Император может играть большую роль, как это было в древней Японии, может играть роль совсем небольшую, как в современной Японии. Но культура политического общения не меняется. Вот как Китай, например, еще в XII веке общался с соседними царствами, так он и общается сегодня. Когда русские говорят: «Ну, Китай наш друг, мы с ним можем договориться»… Очень важный вопрос: кому-нибудь в истории Китая удавалось договориться с Китаем? Что стало с неким народом, который назывался хунну (кит. сюнну)? Они ассимилировались в Китае, но сам народ же исчез. А что стало с маньчжурами, которые, кстати говоря, не так давно жили? Они в 1644 году захватили Китай и правили Китаем до 1911 года. Они ассимилировались. То есть сама  национальность «маньчжуры» есть, но вы их не отличите от китайцев, хотя маньчжуры никогда не были близки китайцам. Масса людей исчезла. Монголы, которые правили половиной мира в XII-XIII веках. Сегодня в Монгольской Народной Республике проживает 3,5 миллиона человек. Потому что Китай действует всегда одинаково в своей политической культуре, он говорит: «Значит так, страна или княжество, мы даем вам деньги, лошадей, наложниц, оружие, мы даем вам все! Но вы должны признать власть китайского императора. Если вы признаете, то все будет нормально». И многие страны признавали и говорили, как многие страны Центральной Азии говорят сейчас: «Слушайте, нам дают деньги. Это прекрасно! Зачем мы будем отказываться?» Но также говорили когда-то и хунну (сюнну). Некоторые страны говорили: «Нет! Мы не пустим к себе Китай!» Вот поэтому маленькие анклавы сохранились: корейцы сохранились как этнос. Вот в этом плане прошли столетия, но как только Китай заработал мощь и деньги, он снова воспроизводит старую политическую культуру. И вот поэтому нам очень важно с вами изучать историю. Историю не просто абстрактную. Потому что история сегодня живет в головах людей, которые обитают на Востоке. Для нас это живая традиция, это психотип. Вот в этом плане нельзя сказать, что современное востоковедение решило совершенно прекратить изучать древнюю историю, иероглифы, а сосредоточиться на современности. Это база, которая живет в сознании. Традиция не прерывалась, значит не прерывалось и мышление. Для нас это главный, пожалуй, момент, который мы должны с вами хорошо понимать.

И вот здесь мы должны с вами заметить одну очень интересную вещь: Восток очень быстро меняется. Поэтому должно меняться и востоковедение. И если мы не будем подстраиваться под изменения Востока, то мы просто не сможем выжить. Сегодня восток наползает на западную, европейскую культуру. Это не только деньги, мощь. Посмотрите, одни люди боятся Китая, другие — любят Китай. Одни говорят, что на Ближнем Востоке живут только террористы, другие утверждают, что это чудесная мусульманская культура. То есть это — метод дискуссии. Поэтому те люди, которые изучали востоковедение еще тридцать или двадцать лет назад и не развиваются, уже занимаются мертвым востоковедением. Это старое востоковедение. Конечно, в любой стране мира вы можете найти людей, которые сидят у себя в кабинете тихо и говорят: «Вот знаете, я занимаюсь только древними рукописями, и больше меня ничего не волнует». И хорошо, что они существуют. Но это уже отголоски того востоковедения, которого нет. Очень много таких центров востоковедческих закрылось по всему миру. Ну, потому что сколько нам нужно людей, изучающих древние рукописи? Ну не десятки тысяч, как минимум. Это отдельные институты. Кто хочет этим заниматься, кому нравится заниматься древней Ассирией или древним Вавилоном, или, например, древним Израилем, — для них есть специальные научные центры. Они маленькие, не все туда могут устроится работать, но все-таки они существуют. Это не умерло. Но сегодня востоковедение требует от нас комплексных знаний — то, о чем мы с вами и говорим.

 Посмотрим, как утроена «пирамида» современного востоковедения. В самой основе лежит изучение языка. Мы изучаем современные и классические тексты. Без языка нет востоковедения. Если вы не говорите свободно, то вы не востоковед. Человек, который говорит: «Я вот съездил в Китай и год там изучал китайский язык», далеко не востоковед, потому что он многих вещей просто не понимает. После этого мы изучаем восточное общество: культуру, быт, традиции, мышление древнего и современного Востока. Мы изучаем, как восточный человек сидит, как говорит, как он к вам обращается, какую пищу ест, в каком жилище живет. Причем не только старое жилище, но и современное. Конечно, например, китаец в деревне и китаец в городе живут по-разному. Мы изучаем их быт. Вот этим занимается такая наука, которая стала частью востоковедения (точнее, востоковедение использует ее методы) — культурная антропология: изучение жизни и быта людей. Вот на этом уровне мы должны научиться понимать, как мыслит восточный человек, о чем мыслит, когда он что-то вам говорит, что он в реальности хочет сказать. Ну, это самый известный пример: когда китаец говорит: «я подумаю», то он говорит этим «нет». А наши политики и бизнесмены говорят: «Китайцы обещали подумать, они думают над нашим предложением». Они вам уже давно отказали, всё. Но вы их не услышали.

Итак, после этого мы переходим к тому, как эти методы мышления реализуются в истории, в искусстве, в государственно-политическом управлении, в общественной жизни. Вот когда-то Дэн Сяопин поднялся на трибуну и начал свое выступление со слов «Вы знаете, я очень маленький, совсем маленький человек, но я к вам обращусь»- сказал он депутатам съезда компартии Китая, и все ему зааплодировали. А теперь представьте: российский лидер, неважно какой, поднимается и говорит: «Я очень маленький человек». Для нас это будет как-то странно. В Китае самоуничижение — это правильный поступок. Он хочет показать, что ничем не отличается от других, просто ему повезло, и поэтому он стоит там. В России все совсем по-другому. В России человек скажет: «Вы — никто, я — всё». Вот это есть разные политические культуры, которые реализуются вот на этом уровне, но их идея возникает из уровня пониже. Именно поэтому мы должны изучать и мышление, и философию, и древнюю историю.

Забираемся чуть выше и смотрим, как эти традиции реализуются в сфере экономики, международных отношений. Вот это то, что должен знать каждый востоковед. Неважно будете ли вы заниматься современной экономикой Японии или древней культурой Китая, любой человек это должен знать, иначе он не востоковед. А вот потом уже идет сверху специализация. Здесь вы можете изучать углубленно экономику Китая, или исламские традиции, или китайские диаспоры по всему миру. Здесь идет ваша узкая специализация, именно здесь вы становитесь специалистом.

Почему нам так долго нужно изучать первые 4 ступеньки (у нас их обычно изучают 5 лет, в некоторых университетах изучают 4 года)? Потому что, к сожалению, это не наша родная культура. Вы изучаете иную культуру, а для этого нужно время. И здесь очень важно отметить, чем отличается востоковедение от других «наук о Востоке». Ведь Востоком могут заниматься и экономисты, и политологи, и международники, и регионоведы. Отличие очень простое — мы идем всегда «изнутри». Мы должны посмотреть, как мыслит китаец, японец, араб, индонезиец. Мы должны четко понимать, что у него в голове. Остальные направления имеют дело только с конечным продуктом. Например, китайцы заявили, что они «выступают против» и т.д. Это то, что изучает политолог. Востоковед должен проанализировать, почему так китайцы заявили. Поэтому для нас изучение мышления — это вопрос номер один.

Ну и наконец, я покажу, как изменилось старое и новое востоковедение. Традиционное востоковедение изучало восточную литературу, традиционную историю, религиозные и философские системы. Значит ли это, что их сегодня не изучают? Их изучают. Просто применить эти знания в отдельно взятой форме очень сложно. И вы с трудом найдете работу, если будете изучать только древнюю литературу Востока. Что мы изучаем сегодня, помимо этого? Социально-политическое развитие Востока, экономику, политику (современную и традиционную), бизнес и предпринимательство на Востоке, современные восточные элиты (кто и какие решения принимает). То есть, наш спектр изучения Востока расширился многократно. Поэтому востоковедение усложнилось. Сегодня очень многие вопросы, которые стояли перед востоковедением 30-100 лет назад, решены. Раньше, например, был большой вопрос: как могут европейцы изучать иероглифы? Как-то у нас нет такой традиции – «рисовать буквы». И это был большой вопрос: как обучить европейцев? Но этот вопрос – изучения системы написания иероглифов -  сегодня в общем уже решен давным-давно. Поэтому мы решаем другие вопросы, уже идем вперед.

Мы сегодня применяем востоковедение для других сфер. Например, для аналитики. Мы изучаем политические и экономические кризисы в странах Азии. Вообще, что творится в Сирии, почему это произошло? Почему ни один политик, ни один военный не могут объяснить, как там алавиты воюют с шиитами и суннитами? Востоковед вам четко объяснит, почему вообще так происходит. Почему не надо было России влезать в Сирию? Востоковед четко вам объяснит.

Почему Китай очень хорошо дружит с Россией? Мы заключаем массу договоров, но почему Китай не поддерживает Россию во многих начинаниях? Востоковед вам объяснит это, вот это — наша профессиональная сфера. Мы изучаем политические проблемы, кланы, элиты и так далее. Если мы говорим про востоковедение для бизнеса и предпринимательства, то вот к нам сегодня поступает очень много вопросов и одни и те же проблемы. Приезжает какая-нибудь группа бизнесменов и говорит: «Вы знаете, мы были в Китае, во Вьетнаме, в Индонезии, обо всём договорились, подружились, прошёл год, ничего не началось, бизнеса не началось. Почему?». Потому что вы не умеете с ними общаться. Потому что вы не услышали и даже никогда не изучали, как там строится предпринимательство, как мыслит китайский или корейский предприниматель. Поэтому мы вам расскажем, как это надо делать. Но это нельзя рассказать за одну лекцию, надо опять углубляться в историю, психологию, язык, то есть вам надо обучаться заново. И вот в этом плане, вот если мы возьмём… Это такая настольная книжечка всех западных востоковедов, называется “Handbook for Asian Studies specialists” – Учебник специалистов по Востоковедению, по Азиатским исследованиям. И вот когда вы ее пролистаете, вы увидите там не только историю и филологию, вы увидите там социологию Востока, политические отношения на Востоке, религию на современном Востоке, международные отношения на Востоке, то, что должен знать specialist in Asian Studies. Современное востоковедение, комплексное востоковедение и старое востоковедение, узконаправленное; сегодня они не уничтожают друг друга, но они живут рядом. Но, конечно, современное востоковедение более востребовано. И вот в этом плане мы должны понимать, кем могут работать современные востоковеды, это главный вопрос. Больше всего специалистов по востоковедению идут, конечно, в аналитические и экспертные центры, потому что это то, что востребовано. Не только у нас, так устроено и в мире. В центре при правительстве, в центре крупных корпораций, которые создают свои центры, многие работают в странах Востока, как аналитики, потому что мы знаем, как устроен Восток. Некоторая небольшая группа, конечно, идёт в научные центры, ну, например, в музей, в академию наук, остаются работать в университетах. Где-то востребованность их больше, где-то меньше. Конечно, если у вас есть какая-нибудь уникальная коллекция древнеассирийских рукописей, вам нужен хотя бы один специалист. Но не так много людей ими обладают, не так много музеев в России имеют древние коллекции, значит, нам не нужны эти специалисты в большом числе. Поэтому, в принципе, много сейчас забирают от нас, например, специалистов в университеты. В университетах развивается востоковедение, и туда едут наши выпускники. Ещё одна часть людей уходит в государственные министерства: Минпромторг, Минэкономразвития, потому что это очень нужно сейчас для государства - специалисты, которые, ещё раз говорю, знают, как работать с Востоком. Очень много провалов экономических, политических объясняются не тем, что страны Востока с нами не хотят работать, а тем, что мы не понимаем, как с ними работать, и для этого нужно новое поколение. Сейчас мы проходим те этапы, через которые проходили, например, американцы, британцы лет двадцать-тридцать назад. У них были такие же проблемы, у них было такое же отсталое востоковедение, они так же перестраивали его, как мы сейчас перестраиваем, они вышли на высокий уровень. Ну и наконец, очень много работает в средствах массовой информации. Многое, что вы читаете сейчас про Китай, про Японию, про страны Ближнего Востока, это пишут уже наши выпускники, которые начинают грамотно описывать восточные дела. И много, конечно, идёт просто в промышленные крупные корпорации, в бизнес, который тоже пытается прорваться на Восток, не только в Китай, как многие считают, но и во Вьетнам, в Индонезию, это тоже очень перспективные страны. Ну и подводя итог того, о чём мы с вами говорили, замечу, что вы должны понять, что, если вы хотите работать с Востоком, придётся начинать с самого низа: с истории, с философии, с религии, с языка, естественно. Многие считают, что надо главное изучить язык. Послушайте, вы языком восточным никого не удивите. Когда в мире проживает полтора миллиарда китайцев, вы никого не удивите, что говорите на китайском. Язык – это инструмент для того, чтобы читать книги, для того чтобы изучать, но это не конечная фаза. Вот старое востоковедение – да, говорило, вы знаете, главное изучить язык. Да, это то, через что каждый должен пройти, но это не является основным, это ваш инструмент. Главное, чему должен научиться востоковед – понимать, я ещё раз повторяю эту мысль, как работает мышление человека на Востоке в отдельно взятой стране: у китайца, у японца, у корейца и так далее. А для того, чтобы понимать, надо обладать тем же объемом знаний, который есть у этих людей в голове. Поэтому нельзя быть узким специалистом, нельзя быть только специалистом в начале только по литературе, только по религии, только по политике, вам надо знать всё, а вот потом уже получать специализацию. Поэтому быть востоковедом очень сложно, это я всегда говорил это, и вы в этом сами убедитесь. Но это самая увлекательная история, потому что когда вы живете, когда вы изучаете Восток, вы, по сути дела, каждый раз задумываетесь сами над собой, вы задумываетесь над тем, о чём вы мыслите. Вот когда-то Кеннес Померанз сказал: «Слушайте, мы считали, что мы главные в мире. Да нет, Восток главный в мире, он раньше начал развиваться, он более устойчив, может быть, это мы — вторичные». Те, кто изучает Восток, начинают задумываться, а каким будет будущее, какое будет будущее нашей цивилизации. Когда в мире проживает такое количество китайцев и индийцев, а европейцев всё меньше и меньше становится, какое будущее и этой цивилизации? Какие нравы придут в этот мир, как мы будем общаться, будем ли мы есть вилками или палочками? Востоковеды часто могут давать ответы и на эти вопросы. Каждый востоковед немножко философ, и не столько политик. Поэтому востоковедение — это огромная перспектива, нам с этим Востоком жить, нам жить Китаем, нам жить с Японией, с Афганистаном, со странами арабского мира, и не только потому что мы географически «прилегаем» к ним, но мы никуда от этого не уйдём, мы не убежим ни от Китая, ни от арабского мира. Вот поэтому востоковеды — это ещё те мостики, культурные мостики, которые объясняют народам, как общаться друг с другом, и это очень большая ответственность. От профессионализма востоковедов зависит, будут ли развиваться отношения или придут к тупику. Так что востоковедение и безумно интересно, и безумно сложно, поэтому я желаю вам большой удачи. Спасибо большое.

Ответы на вопросы

· Западоведения нету на Востоке. Потому что есть одна интересная вещь – Восток особо Западом не интересовался никогда. Никогда. А как начал интересоваться, уже было поздно создавать Западоведение, это было начало двадцатого века. Но есть и другой момент. Слова «Запад» и «Восток» существуют только в западном сознании.

Определитесь со страной, язык потом определите. Из чего не надо исходить: многие говорят, вот мол, Китай растёт, очень перспективно. Во-первых, помните простую вещь, что мы сегодня в России готовим десятки тысяч там китаистов – огромная конкуренция. А совсем недавно вот у нас запросили специалистов по вьетнамскому языку, которых готовы были взять в крупную российскую корпорацию на очень большую зарплату сразу десять человек. Ну вот они должны были быть специалистами в современном Вьетнаме. У нас их не оказалось. Да, поэтому, значит, надо смотреть по следующим факторам:

• Первое – какая страна, какая культура вам нравится, вы читаете книги, вы смотрите и что вам ближе, пока не думайте о языке;
• Второй фактор – вы смотрите, где большая, где маленькая конкуренция, потому что если у вас редкий язык или язык не очень востребованный сейчас в России (индонезийский, вьетнамский, малайский или, например, некоторые языки Африки), вот у нас там надо было, если не ошибаюсь, в Кении выкупать заложников, ни по одному кенийскому диалекту в России не было специалистов, это реальная история. Вот вы смотрите второй фактор.
• Ну и третий фактор, конечно, это очень важно, насколько есть рядом с вами профессиональный центр для обучения. В Москве это хорошо, потому что в Москве есть несколько центров крупных, хороших профессиональных, они разные, но они хорошие. Есть хорошие там, Вышка отличный центр, ИСАА отличный центр, по всей России там, конечно, значительно меньше. Поэтому вы думаете над тем, с какой страной вам будет психологически комфортнее жить. А потом уже язык придёт.

Целевой набор — это когда какое-то предприятие… Да, конечно, у нас такое есть. Да, у нас по несколько человек в год практикуются, заключают договор. Это очень просто, значит, вы пишите или звоните в приемную комиссию, приемная комиссия работает весь год, почему-то о ней узнают, только когда поступают, в реальности она существует весь год. Вы звоните, пишите, вам отвечают, там есть просто стандартный договор, стандартные условия, вам высылают, никаких секретов нет. Просто на сайте смотрите «приемная комиссия», всё.

А вот если, допустим, выберу китайский язык, я уже только один диалект буду изучать?

По китайскому языку вы учите один диалект, вопрос в том, что вы или выбрали китайский язык вы учите китайский современный, китайский традиционный, выньянь. Плюс вы можете её взять вот со следующего года второй язык. Ну обычно как на китайцы берут там китаисты японский, корейский, ну вот в этом году, например, предложили брать китайский и индийский, да.

Это не слишком сложно?

Это очень сложно. Я честно говорю, это очень сложно. Поэтому вы берёте его со второго курса и по своей воле. И в любом случае, конечно, второй язык вы будете знать хуже, чем первый, это очевидно. Приблизительно по часам получается, грубо говоря, семьдесят на тридцать. Китайский с японским они близки иероглифами, но абсолютно различаются, скажем, устным произношением, грамматикой различаются. Китайский и индийский ну они вообще в разных сторонах. Так что здесь, конечно, надо десять раз подумать, имеет смысл нагружать себя или нет.

Друзья мои, спасибо вам большое, спасибо за ваше внимание. Желаю вам большой удачи, спасибо.

Видеозапись и текст подготовила Анастасия Павловна Ермакова