Что такое современное востоковедение

Скачать / смотреть видеозапись в полном формате (1920x1080)

Друзья, здравствуйте! Сегодня мы поговорим о востоковедении в общем. И мы разберемся в таких самых простых, на первый взгляд, вопросах, которые кажутся очень сложными. Во-первых, кто такой востоковед и что такое востоковедение, откуда оно взялось.

Самый простой вопрос: вот если человек побывал в Китае, там десять лет прожил — он востоковед или нет? Как вы думаете? Нет, правильно, точно. А почему? Правильно, востоковед — это специально подготовленный человек. Потому что вы можете жить в Китае, даже выучить китайский язык и хорошо говорить на китайском, но при этом вообще ничего не знать о логике развития Китая. Мы все живем в России, но каждый ли из нас является специалистом — русистом? Очевидно, что нет. Вот это первое, что нужно понять. Мы часто слышим, человек рассказывает: «Вы знаете, я десять раз был в Китае, я пятнадцать раз был в Японии, я все это знаю». Это не востоковед. Не всякий человек, который говорит о Востоке или рассуждает о политике и международных отношениях Востока, востоковед. Востоковед — это отдельная профессия, которая имеет свои ограничения — это первый момент. Второй момент: есть еще одна проблема — проблема Востока.

Дело в том, что вообще слово «Восток», как и слово «Азия», возникло в западном лексиконе, не в восточном. Кто- нибудь из вас знает, как звучит слово «Азия» на китайском языке или на японском? Никто еще не изучал? Вообще, «Азия» по-китайски звучит как «Яхия» — это транслитерация, очевидно. Слушайте, а как они называли себя, тот регион, в котором живут, до того, как мы им объяснили, где они живут? Это хороший вопрос. «Ясия» или сокращенно «Яджоу» — дословно «Азиатский континент». Европа по-китайски звучит как «Оуджоу», от слова «Europe». И вот первый парадокс, с которым мы сталкиваемся. Китайцы, также японцы, корейцы, все остальные, кто живут в Азии, никак не называли этот континент. Почему? Потому что их этот вопрос не интересовал. Любой восточный народ психологически живет в центре мира, и он не разделяет этот мир по географии. Он разделяет мир на центр и периферию. На культуру и варваров, которые живут вокруг.

По-китайски есть ли слово, например, «восток»? Да, конечно есть, можно перевести, называется «Дунфанг». А «восток — запад» как будет? «Дунси». «Дун» — восток, «си» — запад. Казалось бы, очень просто. Но по-китайски «дунси» — «запад-восток», если вы посмотрите по словарю, обозначает «вещи». Когда вы привозите с Востока, с Запада всякую одежду, вещи получаются. И вот первое, что мы вдруг понимаем: слово «восток», ну и, соответственно, «востоковед» есть только в западной традиции — в той традиции, в которой мы живем. И это понятно, потому что «востоковедение» зародилось как западная наука о Востоке. Когда западный человек: русские, немцы, британцы попытались осмыслить мир. То есть востоковедение родилось как колониальная наука. Она, естественно, изменилась, но востоковедение — одна из самых древних колониальных восточных наук.

Наш объект исследования, то, чем занимается востоковедение — это страны и народы Востока. Почему мы всегда говорим «страны и народы Востока»? Страны — понятно — это география. И, естественно, все, что мы изучаем, находится на Востоке. Что это за Восток- чуть попозже поговорим. Но мы не географы, мы изучаем народы Востока: как они думают, как они живут, о чем они мыслят, какую политику, какую экономику строят. То есть мы изучаем незападные цивилизации.

Давайте посмотрим, о чем вообще востоковедение. Итак, востоковедение — это комплекс наук, знаний и навыков, связанных с развитием стран и народов Востока. Каждое здесь слово имеет свой смысл.

Итак, во-первых, востоковедение — это не отдельная наука. Почему востоковедение не отдельная наука? Потому что у науки есть всегда свой метод. Если вы изучаете математику, у вас есть математический метод исследования. Физика- физический метод исследования. Востоковедение исторически заимствует методы исследования из других наук. Раньше это была история, археология, филология, именно оттуда взялось востоковедение. Западные люди изучали восточные языки, изучали историю, изучали религию.

Сегодня появляются другие методы. Это экономика, метод изучения экономики. Это сегодня, конечно, политика и политология. То есть востоковедение — это комплекс наук, которые мы складываем вместе. Не механически, не просто все вместе- есть метод, как это делать.

Второй момент — это комплекс знаний. То есть у вас, как у востоковедов, в голове должны быть определенные знания о Востоке: от истории до, например, правил поведения, до того, например, как китайцы или арабы реагируют на те или иные вызовы. И вот чтобы, например, объяснить, почему сегодня Китай развивается именно так- столкновение с США или, например, его взаимодействие с Россией, недостаточно знать только современные моменты, надо знать и логику развития Китая в прошлом. Это мы называем «политическая культура». У каждой страны, у каждого народа, так же как у каждого человека есть свои привычки и своя судьба, и поэтому всегда мы поступаем каким-то относительно стереотипным образом. Поэтому для того, чтобы понять, почему сегодня Китай развивается так или иначе, почему арабский мир развивается в самых разных направлениях, мы должны посмотреть на его судьбу, мы должны знать некоторые вещи, историю прежде всего.

И, наконец, навыки. То есть востоковедение — это практическая наука, она не теоретическая. Навык ведения переговоров очень важен, навык исследования на Востоке, навык даже как сидеть и стоять, как давать визитную карточку. Не знаю, слышали ли вы, но по крайней мере, наверное, догадываетесь, что подавляющее большинство переговоров с нашими восточными партнерами: с китайцами, корейцами проваливаются не потому, что не выгодны условия сделки (мы сейчас говорим о бизнес переговорах), а именно потому что есть понятие ошибок в культурной коммуникации — я не так поговорил, не так предложил.

Приведу вам простой пример, довольно известный. Вы знаете, что китайцы, так же, как и японцы, почти никогда не говорят «нет». Чтобы вам сказать «нет», они вам скажут так: «я подумаю». И европеец считает так: человек сказал «я подумаю», значит его заинтересовал этот вопрос, он пошел думать над вашим предложением. На самом деле «я подумаю» означает «нет». Вам уже отказали, полностью. Но вы не услышали этого момента, потому что вы не обладаете специальным навыком слышать вот эти вот сигналы. И вы все ждете, когда же китайский партнер вам позвонит и скажет: «Я наконец-то подумал над вашей идеей». Да никогда не позвонит, он вам уже отказал. Это вот, казалось бы, простая вещь, но многие ее не учитывают.

Или, например, когда китаец или японец говорит: «Да, да, да, у вас прекрасное предложение», наш потом говорит: «О, слушайте, они сказали да, они согласились со всем». Нет, когда китаец, японец, кореец говорит «да», он показывает, что он вас слышит, он понял, о чем вы говорите, но он не согласился. Он просто показал, что он понял, что вы хотели ему объяснить. Вот это, казалось бы, маленькие навыки, но они тоже входят в современные знания востоковедения. А по отдельности, будучи только фундаментальным ученым или только, например, переговорщиком, вы еще не востоковед. Вот поэтому мы говорим о том, что это комплекс, который вам надо изучать- все вместе. И вот это связано с развитием стран и народов Востока.

Именно поэтому востоковедение- довольно сложный предмет, поскольку вы должны знать теоретически, по крайней мере в базовом наполнении, все: от древней истории до этнопсихологии, до современной экономики и политики. Никто, конечно, чаще всего не является универсальным востоковедом- очень большой объем материала. В конце концов востоковедение охватывает все от Ближнего Востока до Китая и Японии. Но даже по одной стороне, будучи китаистом, японистом, арабистом, вы тоже не сможете знать все, вам придется однажды специализироваться на чем-то. Но в любом случае есть какие-то базовые вещи, базовые навыки, которые вы обязаны знать именно как востоковед.

Поэтому сегодня, поскольку востоковедение очень разрослось, мы начинаем говорить о комплексном современном востоковедении. Раньше востоковедение было не менее интересным, но более простым. Откуда вообще вышло востоковедение? Из филологии- люди изучали языки. И востоковедение еще триста лет назад имело простую, практическую основу. Надо было выучить языки, чтоб торговать, чтобы завоевывать Восток, чтобы посылать туда дипломатические миссии. Сегодня мир сильно изменился, сегодня уже никто так никого не завоевывает, кроме как экономически. Соответственно, сегодня главная задача — понять, а что мы вообще должны знать как студенты, как преподаватели до того момента, как начнем работать с Востоком. Каким комплексом знаний вы должны обладать?

И вот сегодня как раз мы находимся, живем на новом этапе развития востоковедения мирового и, конечно, российского. Восток меняется очень быстро. Посмотрите на Китай десять лет назад, двадцать лет назад. Вчера праздновалось семидесятилетие КНР, и мы говорим: «Вы знаете, в Китае за двадцать лет, с 1999 г. по 2019 г. увеличился доход на душу населения в десять раз». Это колоссальный рост.

Доход на душу населения — это самый главный показатель, потому что это, грубо говоря, то, что вы зарабатываете, то, что у вас находится в кармане. И это то, что население чувствует. Население обычно не чувствует, когда говорят: «Вот знаете, ВВП страны увеличился». Это абстрактные цифры. Но вы точно знаете, вы стали богаче или нет, вы купили себе новый дом или нет.

Вот за двадцать лет китайцы не просто себе купили новые дома, в Китае образовался средний слой населения. То есть люди, у которых свои потребности: они ходят в фитнес залы, они по-другому сидят в чатах, они покупают себе определенную органическую пищу, чтобы заботиться о здоровье.

Средний слой в Китае сегодня четыреста миллионов человек. Это почти в три раза больше, чем в России вообще населения. В Китае четыреста миллионов только среднего слоя, которые занимаются джогингом, которые чатятся. Это другой мир вообще. За двадцать лет Китай изменился, значит должны меняться и наши методы исследования. Китаец двадцать лет назад и китаец сегодня — разные китайцы.

Значит и мы должны постоянно меняться. Поэтому востоковедение — это наука очень динамичная. Мы не можем ничего упустить. Но значит ли это, что мы должны заниматься только современной экономикой и современной политикой? Конечно, нет. Как мы говорили, мы не поймем тогда, как мыслят, как действуют современные китайцы. Вот в этом как раз и особенность комплексного востоковедения: мир от нас требует изучать все от древности до современности, и поэтому у нас очень широкий профессиональный охват. Вот этим отличается современное востоковедение.

Есть, конечно, сегодня старые, традиционные школы востоковедения, которые говорят: «Вы знаете, мы изучаем только китайскую поэзию или только японскую филологию». В этом нет ничего плохого. Вот именно так востоковедение выглядело в 19 веке, потому что тогда медленно все развивалось. Сегодня мы не можем взять и 5 или 6 лет изучать только один предмет. Строго говоря, вы работу себе тогда не найдете.

Посмотрим еще, как развивалось востоковедение. Вот это разные люди, которые в разные эпохи назывались востоковедами. Они разные. Вот этот человек — это знаменитый Шампольон. Это человек, который шифровал египетские иероглифы. Член французской академии наук, гениальный абсолютно человек, очень мудрый. До него египетские иероглифы читать не могли, соответственно, мы не могли понять, откуда нам брать базовые сведения о Востоке. Он сопоставил (наверняка, вы знаете розеттский камень) три надписи на старо-греческом языке, на новогреческом языке, которые уже тогда были известны, и на египетском языке. Они шли один за другим. И он расшифровал, точнее начал расшифровку египетских иероглифов. Это был прорыв в востоковедении, тогда мы смогли читать новые данные о древнем Египте.

Вот это востоковедение 17-18 века, классическое, очень хорошее. Потому что тогда был главный вопрос, откуда нам вообще брать сведения о древних обществах: это тексты. До сих пор многие тексты, например, шумерские мы не можем читать. Какие-то можем, а какие-то не можем. Египетские тогда не могли, сегодня можем. Древне-китайские мы сейчас заново и заново расшифровываем. Ну и археология, конечно.

Это были два старых метода, но этого уже было недостаточно в 19 веке. И люди типа капитана Лазарева (это были российские дипломаты, путешественники), которые поехали на Восток не только ради изучения, а ради торговли и ради расширения нашей геополитики.

Востоковедение 18, 19 века — это востоковедение геополитики. Посмотрите, куда Россия расширялась? Она расширялась на Восток, и это понятно почему. На Запад России было дальше невозможно, мы бы уперлись в другие страны. Сибирь почти свободна и не заселена. Да, там живут местные племена, туда ходят на работу китайцы, но в целом границы никакой нет, и поэтому востоковедение стало обслуживать дипломатию. Это еще один важный кусок развития востоковедения.

И один из известнейших основателей китаеведения вот перед вами — Иакинф Бичуев, вот в такой странной китайской шапочке. Он священник, отец Иакинф, он в начале 19 века возглавлял в Китае русскую православную миссию. Причем вот в такой шапочке, потому что он прожил в Китае десятилетия, говорил на китайском абсолютно блестяще, был высокий, по крайней мере по сравнению с китайцами, ходил по улицам, расспрашивал китайцев. Кто-то его считал шпионом, кто-то считал его гением. Когда он уезжал из Китая, возвращался в Санкт-Петербург, за ним на ста телегах, на ста возках везли переводы. Он переводил массу китайской литературы. Это вот совмещение: он религиозный деятель, он священник, но при этом Иакинф Бичурин, отец Иакинф, делал переводы, он изучал быт Китая. Потому что люди, подобные Шампольону, по понятным причинам никогда живых древних египтян не видели и не могли видеть.

Новое востоковедение (19 век) начинает изучать быт простого народа, и это тоже прорыв, потому что одно дело читать Конфуция, понимая, что Конфуций умер уже в 5 веке до нашей эры, а другое дело посмотреть, как современные китайцы живут, причем разные: от императорского двора до простых крестьян.

И до сих пор многие методы, которые тогда были заложены, мы используем сегодня. И поэтому, например, не бывает, как мы уже сказали, востоковеда, который просто сидит дома, не важно, где, и читает книги про Восток. Нет, этого недостаточно уже, надо приезжать внутрь Востока и там жить не просто в хорошей гостинице, что, конечно, приятно, а ходить по деревням, просто общаться с людьми. И одно дело, конечно, вы можете сказать: «Ну хорошо, я приеду, буду общаться с людьми». Нет, нет, вы должны еще знать специальные методы: какие вопросы задавать, как их обобщать.

То есть в востоковедение сегодня включено очень много методов социологии (социологический опрос). Если я подойду просто в лоб к китайцу и скажу: «Скажи, пожалуйста, как ты относишься к руководству страны?», китаец от меня убежит, естественно. Так нельзя делать. Но я могу задать несколько вопросов один за другим, на которые от ответит, которые безобидные. Например, я могу сказать:
— Скажи, вот ты лично стал лучше жить или хуже?
Он скажет:
— Да, я стал лучше.
— А вот что ты обычно покупаешь?
Он говорит:
— Я в магазине покупаю соевый творог.
— А он подорожал за последнее время или нет?
Он скажет:
— Подорожал.
— А зарплата у тебя насколько поднялась?
Он скажет:
— Вы знаете, зарплата поднялась на 20%, а соевый творог подорожал на 15%.

Значит у него в кармане немножко прибавилось. Вот если соевый творог подорожал на 30%, а зарплата на 15%, понятно, что он теряет деньги.

И вот я целым рядом вопросов могу начинать его расспрашивать. Спросить: «Слушай, а кто виноват, что так дорожают продукты?». Он скажет: «Вы знаете, вообще виноваты враги- американцы». Ну, американцы, понятно, во всем виноваты. А может сказать: «Вы знаете, на самом деле что-то вот наша экономика не так устроена».

Вот если вы одни и те же вопросы задаете в разных вариациях десяти разным людям в десяти разных регионах Китая, а потом все это сводите в табличку, у вас получается, небольшое пускай, социологическое обследование. Вы можете здесь, в Москве поговорить с китайскими торговцами, бизнесменами и задать им те же самые вопросы. Не только китайцы, это могут быть вьетнамцы. То есть я сейчас привел в пример китайцев, но в принципе мы говорим обо всем востоковедении. Вот мы сейчас видим: чтобы узнать новые сведения о Востоке, нам нужны разные методы. Эти методы так или иначе подкреплялись разными людьми.

Изучение востоковедения в университетах началось довольно поздно: в 18 веке. И вообще, первые крупные университетские центры изучали только древности. Казалось, что Восток — это только наука о древностях. Вот Шампольон — это черепки, это месопотамская культура, это ассирийская культура.

Но постепенно стало понятно, что Восток-то сегодня существует. Восток — это не только история. И вот сегодня, если вы станете востоковедами, вы узнаете, что до сих пор спорят несколько школ. Одни говорят: «Вы знаете, востоковедение только о старом, традиционном, древнем Востоке. Это только язык, только древние тексты». Другие говорят: «Нет, вы знаете, это немножко шире. Это надо изучать, но надо еще знать и современный Восток». Почему им нужно знать? Что тогда, в 18 веке, что сегодня от востоковедения требуют ответа на практические вопросы. Раньше они были одни, сегодня другие.

Что такое практические вопросы? Вот сегодня практический вопрос: «Как нам увеличить продажу наших товаров в Китае?». Ну, самый простой вопрос. «Да вы знаете, нужно как можно больше туда гнать товаров, и все будет хорошо». Но ведь китайцы же не покупают. Значит вопрос не в товарах, не в том, что надо больше гнать. Значит надо по-другому переговаривать, надо иметь другие навыки переговорщика. А это к кому вопрос? Это к востоковеду. Востоковед вам не объяснит, как надо делать растоможивание грузов на границе, это не вопрос востоковедения. Или как поставлять по скоростной дороге товары из Москвы в Пекин — это не вопрос востоковеда, для этого есть отдельные специалисты. Востоковед вам объяснит, как договариваться, как правильно строить отношения, с какими группами в Китае надо вести переговоры, чтобы именно у вас, а не у австралийцев покупали мясо.

Вот поэтому востоковедение всегда было практическим, оно упиралось в ответ на практические вопросы. Собственно говоря, востоковедов поэтому и ценили. Интересно, что при этом мы, Запад, всегда интересовались Востоком, а Восток почти не интересовался Западом.

Именно поэтому, как мы уже сказали, «востоковедение» — такое слово есть, а «западноведение» — такого слова на Востоке нет. Почему? Потому что разная культура мышления. Потому что, как я уже сказал, Восток даже не интересовался, где он сам находится, слова «Азия» не было на Востоке.

Западная культура та, в которой мы родились, в которой мы живем, она была довольно агрессивной, она захватывала. Все завоевания шли, конечно, с Запада, а не с Востока. Крестовые походы, как вы помните, были где? На Западе. Какие-нибудь мирные китайские конфуцианцы или синтоисты в Японии, они не стремились всех обратить в синтоизм в Европе, не было такого. А вот в христианство Запад пытался обратить, и в этом разница мышления.

Но была главная причина — это открытие торговых путей. И вот это еще дало один толчок востоковедению, я даже поясню почему. Европа маленькая. Это значит, что все, что производится во Франции, то же самое может производиться и в Бельгии, потому что один климатический пояс. Виноград, который выращивается где-нибудь в Эльзасе и в Лотарингии, можно вырастить и во Франции, разницы большой нет. То есть в Европе торговать друг с другом в какой-то момент стало неинтересно, нужны были новые торговые пути. И вот новые торговые пути лежали на Восток: в Индию, потом в Китай, Арабский Восток. Именно торговля стала основой для развития востоковедения. Торговали странными товарами.

Есть даже такая теория, что Восток подсадил на свои товары Европу как на наркотик. В этом есть свой смысл. Что с Востока везлось? Напомните мне. Чай, специи, лекарства, шелк, бумага. Все правильно, еще кофе везли. Чай вообще-то может использоваться как наркотическое средство, кофе, специи, шоколад, лекарства — это мы сейчас про еду говорим. Естественно, и фарфор, и шелк. Правильно абсолютно! Эти товары тогда были «лакшери», и поэтому, конечно же, Запад пытался проникнуть все глубже и глубже на Восток в поисках новых товаров, потому что по понятным причинам кофе не могли выращивать в большом количестве в Европе, так же, как и чай, и какао-бобы не могли, чтобы делать шоколад. Поэтому это была борьба за рынки.

Сначала Запад покупал, а потом возникла простая мысль: «Зачем покупать, когда можно захватить?». Начинаются завоевания. Дальше возник вопрос: завоевать — это еще пол беды, надо этими территориями управлять, потому что если завоевать, все откажутся работать. Рабы плохо работают, именно поэтому европейцы вводят много уникальных систем управления на Востоке: губернаторство. Формально завоевывают нынешнюю Малайзию или Индонезию, и оставляют местных руководителей, их не свергают, но рядом с ними есть генерал-губернатор. Была очень правильная мысль, подсказанная специалистами: не надо ломать традиционные структуры, чтобы люди продолжали работать. Вот поэтому Индия перестала работать — британцы у индийцев отобрали полностью самостоятельность. С одной стороны, обучили их английскому языку — в Индии вы можете спокойно говорить на английском, не зная ни слова на местных языках. Но с другой стороны Индия просто стагнировала, гигантская страна. Вот востоковеды обслуживали формально и такие сложные периоды развития.

Христианизация: всегда приносили христианство на Восток. Это еще одна была проблема, потому что нам всем казалось (я имею в виду на Западе), что Восток какой-то недоделанный, вот не знают они ничего о Христе, тяжело им живется. На самом деле понятно, что живется им как раз очень неплохо, может даже лучше, чем до того, как они узнали о Христе, потому что не было над чем думать. Но главный момент: Запад всегда стремился что-то рассказать Востоку того, что, нам казалось, на Востоке не хватает. Мы считали, что они неполноценные. Точно также восточные люди думали о нас.

Это Макао. Макао — это первая португальская колония, вообще первая западная колония на территории Азии. Видите, это абсолютно португальский домик, это самый центр Макао. Когда португальцы в начале 16 века приходят в Макао, маленькую территорию на самом юге Китая, они считают, что там настолько все плохо, хотя там все цветет, что привезли даже плитку для мощения тротуаров, чтобы ходить по португальской земле, по португальским камешкам. И до сих пор вам какой-нибудь старый португалец, который там проживает, скажет: «Видите, как хорошо уложено. А вот где китайцы укладывали, там трава пробивается. В 16 веке мы положили так, что там даже травинки не пробивается».

Потому что Запад пытался экспортировать свою культуру, свои дома. Макао использовался для того, чтобы дозаправляться водой, когда корабли шли через юг Китая в Японию, на Хоккайдо, в порт Йокогама. Вот это тоже был одним из толчков развития востоковедения, потому что вместе с торговцами, с авантюристами, с бандитами, которых, конечно, было немало, приезжали востоковеды. Это были разные люди, сразу скажу — востоковеды и бандиты. Но тем не менее, тогда же возникает главный вопрос.

Вот смотрите, хорошее название у книги (“Can Asians think?”). Написана она замечательным человеком, он сам по себе индиец, то есть из Индии, но долгое время жил в Сингапуре, и долгое время представлял Сингапур в ООН. Это довольно интересное название, потому что если бы я написал такую книжку, меня бы больше никогда не пустили ни в одну страну Азии, но поскольку он «свой», он имеет право говорить сам про себя.
И идея была простая: с точки зрения европейцев азиаты совсем по-другому думают, вообще не умеют думать. Только европейцы, мы, западники, сделали раздел между Западом и Востоком, а в Китае, в Японии такого не было. Интересно, что для нас слово «Запад» — хорошо, «Восток» — плохо. Или «Восток — это варварство».
Знаете, как китайцы, японцы или корейцы делят мир? Мы делим на Запад и Восток, а они делят на Юг и Север: южный Китай, северный Китай, разделенные Янцзы. В школах живописи: южная школа, северная школа, в Буддизме есть южная и северная школы, в школах ушу, боевых искусств, есть южная и северная школы, восточных, западных не бывает. Мы даже мир делим по-разному.
И поэтому, когда мы предлагаем китайцам: «Давайте мы объединим Запад и Восток», они говорят: «Что?». Юг и Север — это понятно. Как разделена Корея у нас? Северная и Южная. А Вьетнам как был разделен, когда воевали? Северный и Южный. Абсолютно правильно, не было западного и восточного — так сложилось, так сознание мыслит.
Но и на нас влиял Восток. Эти две картины — импрессионизм, известный вам, наверное. Это кто? Хокусай, конечно. А это кто? Это — Ван Гог. На самом деле, импрессионисты взяли очень много (у Востока). Почему? Потому что возникает на Западе такое представление, которое называется ориентализм. Это использование восточных форм, ориентальных форм в искусстве, в науке, и вы их прекрасно знаете.

Я вам приведу сейчас несколько примеров, и вы поймете, что ориентализм был и в России очень силен. «Половецкие пляски» — знаете такое, да? Бородин. Известная, например, опера «Аида», или, например, восточные мотивы у Пушкина, у Есенина — «Шаганэ ты моя, Шаганэ». Полным-полно.

Ориентализм, на самом деле, — это не изучение Востока, это просто использование восточных форм, красивых форм. Ван Гог не был специалистом по Востоку. Он и не был востоковедом, но Восток очень нравился.

И вот Восток начал тоже проникать в наше сознание, и, например, сегодня востоковедение изучает и ориентализм как таковой. Правда на Востоке: в Китае, в Японии было такое направление, как оксидентализм, когда они использовали западные формы. Мы о них сегодня так много говорить не будем, но тем не менее.

Поэтому мы должны понять, что старое востоковедение вышло из изучения филологии, истории, изучения древнего мира. И все мы сегодня в известной степени когда изучаем Восток, повторяем, как эмбрион повторяет фазы развития ранних видов, мы тоже начинаем всегда с языка — это понятно, востоковед не бывает без языка. Причем язык должен быть блестящим, хорошо подвешенным, и самое главное — он должен использоваться в разных узусах. Узус — это разные формы использования, потому что у нас есть научный язык, есть язык Интернета.

Они совсем разные, когда вы переписываетесь, вы не пишете научным языком. Смайлики тоже: китайские смайлики и европейские не совпадают, как известно. Их вам тоже надо использовать. На улице вы говорите другим языком, с друзьями — третьим языком: разные формы языка.

Чем отличается носитель языка от неносителя? Именно тем, что носитель языка без проблем переключается между вот этими двумя-тремя формами использования, а неноситель, который изучал язык год или два, он не может переключиться, не знает, как это делать, он сам не чувствует этот язык. И есть такой тест (ненаучный, сразу вам скажу), но язык начинается тогда, когда: а) Вас не могут разоблачить в Интернете, что вы неноситель; б) Когда вы понимаете шутки, и можете рассказывать их сами. Это ненаучная история, но надо понимать, что в принципе говорить, что все изменилось и не надо изучать язык… Надо, надо.

Но мы должны понимать, что изменился Восток страшно. Вот смотрите, четыре картинки. Это четыре разных страны, абсолютно разных. Они очень похожи. Это Токио, это Шанхай: вот эта знаменитая башня, называется «Жемчужина Востока», это башня с популярным названием «Открывалка». Все ищут, где же рядом с «открывалкой» аналогичная «бутылка». Там переходик такой — наблюдательная площадка. Это что такое? Это Сеул, конечно. А это? Это Эмираты. На самом деле они очень похожи. Понятно, что есть какие-то характерные признаки, но то, что они похожи, говорит о том, что, конечно же, у нас вместе сливаются очень многие культуры, уже вот такого различия нет жесткого. Поэтому еще раз говорю: наше востоковедение также должно адаптироваться.

Что произошло еще очень важного в востоковедении в 90-е, 2000-е годы? Изменился наш подход вот почему: старая модель, по которой мы изучали Восток, говорила о том, что Восток всегда отстает от Запада. Называется «модель догоняющего развития». У нас все первое: у нас первая культура, у нас первые банки, у нас лучше была развита экономика — это была модель, о которой рассказывал Карл Маркс, и потом многие его последователи, в том числе Макс Вебер — никто из них на Востоке ни разу не был. Проблема была в том, что ни один их этих людей не читал ничего о Востоке, они как бы достраивали композицию, исходя из своих фантазий. Ну, честно говоря, тогда и материалов было немного.

В 80-е — 90-е годы 20 века, то есть совсем недавно, начинается серьезное изучение, казалось бы, таких неинтересных вещей, как хозяйственные документы: как одна провинция Китая торгует с другой провинцией, сколько средний японец в 17 веке ел, сколько килокалорий он в себя вводил, до скольких лет жили корейцы. Вот такие странные сведения.

И вдруг, когда это все сложилось вместе, оказалось, что по всем параметрам доиндустриальный Восток превосходил доиндустриальный Запад, абсолютно по всем: жили люди дольше, питались лучше, ели больше белковой пищи. Казалось бы, китаец всю жизнь рис пашет — нет, оказалось, что там они мяса ели больше, чем в Европе. Болели меньше и, самое главное, дольше сохраняли свои трудовые навыки, это важный момент. Человек может жить 50-60 лет, но в реальности из-за того, что часть его приходится на детство, часть на старость, он находится лишь какое-то время в труде. Ну, предположим, если он живет до 60 лет, 40 лет он может активно работать. Люди до 19 века жили, как известно, меньше. Они жили обычно до 37-40 лет, поэтому было очень важно как можно дольше пребывать внутри этого труда, чтобы успеть передать свои навыки ученикам.

Вот китайцы, японцы, корейцы и арабы жили дольше (ненамного, на 3-4 года), но самое главное — смертность была меньше. Я даже поясню, почему. Может быть кто-нибудь знает, от чего самого страшного умирали люди в Европе? Война и чума, все правильно. Чума унесла, как известно, почти треть населения Европы. Город Лондон (тогда он назывался Лондрас) пришлось переместить с одного места на другое, потому что все было завалено трупами вдоль Темзы. А из-за чего война была, вспомните? Религия — самое главное. Крестовые походы, которые снесли еще треть, уносят людей.

Ну, давайте возьмем Китай. Что самое страшное было в Китае? Разлив рек, все правильно. Даже если начинается наводнение, разлив рек не происходит в одну секунду. Это значит, что вы лично успеете спастись. Ваше поле будет уничтожено, и, скорее всего, ваш домик маленький будет снесен, но вы лично останетесь. Река отойдет через несколько недель, вы возвращаетесь, опять строите свой маленький, простой дом из досок.

Что в Великобритании, что во Франции, что в Германии дома построены из камней, их не прошибешь, вы знаете. Да, поджигали, горели и выгорали японские деревни, но эти дома легко восстановить — люди убегают, восстанавливают. Потому что главное — это сохранить рабочую силу. Лондон-то, конечно, как город сохранился, дома стояли каменные, людей просто в нем не было, люди все умерли.

Кстати говоря, в Китае тоже была одна особенность. Мы сейчас говорили про религиозные войны, а ведь в Китае религиозных войн почти не было, потому что религии не воевали друг с другом, ислам с христианством не воевал, конфуцианцы не вырезали буддистов, насколько я знаю. Были исламские восстания уже в 19 веке, но в принципе религиозных войн, которые покрывали всю Европу в этот момент, просто не было. То есть оказалось, что целый ряд факторов (они разные абсолютно) приводил к тому, что в Китае, в Японии, в Корее, в Индии сохранялись очень высокие трудовые навыки.

В 17 веке уже британское общество производителей стали делает вывод, что в Индии сталь значительно качественнее, чем в Германии. И она сохранялась значительно качественнее до 19 века, когда там стали англичане. И вот начинаются маленькие открытия, которые приводят к абсолютно другой картине Востока: Восток опережал Запад. И вот знаменитая книга Кеннеса Померанса «The great divergence» (великое различие). Она толстая, она, может быть, неинтересно читается, но вы вдруг понимаете из нее, что Восток был просто успешнее.
И вот сразу такие исследования породили новые подходы. Например, вот книга. Она называется «Восточные истоки западной цивилизации». Восток напитывал своими знаниями, товарами Запад.

А вот вам еще книга Иэна Морриса «Why the West rules for now» (почему Запад пока что до сих пор правит). Потому что оружие, вот что было ключом. На Востоке все было хорошо, кроме одного. Мы говорили, что Восток не понимал, что он Восток, Азия не понимала, что она Азия. Она не понимала, что надо защищаться. И вот поэтому когда приходят европейцы, может быть более слабые в экономическом плане, их лучше оружие, и они, конечно, без проблем захватывают сначала Малайзию, Индонезию (голландцы, португальцы), в конце концов захватывают Китай, у которого просто в 19 веке армия была средневековая, с копьями, с щитами, и китайцы использовали порох для запуска фейерверков, как известно. А европейцы знали, зачем надо использовать порох, китайский же порох.

Поэтому 19 век становится моментом обрушения Азии: она идет вниз, она теряет все свои достижения. Как вы знаете, в Индии стоят британцы, Китай буквально распилен на куски европейцами, та же самая ситуация в Японии. Вот это было очень тяжелое время, но самое главное, почему это важно сегодня понимать: когда мы сегодня говорим о быстром экономическом рывке Китая, вообще развитии Азии, вы должны понимать, это не случайность, это есть историческая закономерность. Они уже были великими. Китай, например, до 1820 г. производил более 35% мирового ВВП. Даже сегодня великий Китай образует лишь 18%, а было 35%. То есть Китай уже был мировой фабрикой в течение столетия. Поэтому что он сейчас сделал? Он возвращается на те же самые позиции, как он был. И Индия производила в начале больше, чем сегодня. То есть 150, почти 200 лет Запад танцевал, праздновал, а сейчас отходит назад, Азия возвращается на свои позиции. И вот в этот момент опять-таки потребовались востоковедческие знания.
Вот великая книжка «ReORIENT». Очень хорошее название, двусмысленное по понятным причинам, вы сразу поймете. Это рассказ о теориях развития Востока. Читать эти книги очень интересно, они читались довольно легко. Востоковедение в этот момент начинает опять быть востребованным. В 80-е – 90-е годы 20 века, вплоть до сегодняшнего момента — это новый взлет востоковедения, потому что стало понятно, что для того, чтобы понять, как дальше будет развиваться Восток, опять нужны профессиональные знания. Это знания не просто политолога, международника, экономиста. Это знания востоковеда. Мы должны понять, что мы пересматриваем все время наши знания о Востоке, как мы пересмотрели в конце 20 века.

Теперь я немножко поговорю о том, что востоковедение, как мы говорили, разнообразное. У нас есть самое главное — изучение восточного общества. То, с чего мы начинаем наше изучение. Первое, о чем надо узнать — это о том, как устроено это восточное общество: кто главный, кто второстепенный, уважение к старшим, уважение к младшим, как формируется иерархия. Иногда наш какой-нибудь представитель приезжает на переговоры в Китай и ведет переговоры с директором завода и считает, что он решает. Но востоковед знает, что все решает секретарь парткома на заводе, надо с ним вести переговоры. Вы приезжаете в какую-нибудь деревню китайскую, которая сегодня, конечно, уже похожа на город, и вам надо провести там переговоры. С кем переговаривать? Надо искать, кто руководитель местного клана. А как вы его вычислите? Вы же не можете прийти и сказать: «Кто у вас здесь главный?», это не бандитская среда какая-то. Значит у вас должны быть свои методы понимания общества, то есть востоковедение начинается с изучения общества исключительно.

Поэтому у востоковедения есть еще несколько профилей, то есть что мы отдельно изучаем. Ну, самое простое — это история цивилизаций Азии и Африки. Религия и философия — это очень традиционные вещи, которые изучались давным-давно. И если вы будете востоковедом, вы будете специализироваться по одному из этих профилей.

Социально-экономическое развитие, причем не только современное, но и древнее то, о чем я говорил на предыдущем слайде. Это политическое развитие. Они, конечно, все связаны, но почему важно понимать, что политическое развитие и история Азии должны изучаться вместе.

Чтобы понять, например, почему вчера (может быть кто-нибудь видел парад на площади Тяньаньмэнь, я имею в виду по телевизору. Это грандиозное было зрелище) Си Цзиньпин, руководитель Китая, человек абсолютно современный, стоял во френче традиционном китайском. Вот все стояли в пиджаках, в галстуках, а он стоял во френче. Почему? Если кто-нибудь обратил внимание, манифестация вся эта началась с того, что вынесли гигантский портрет Мао Цзэдуна (в три метра), который во френче, и Си Цзиньпин во френче. И камера показала Мао Цзэдуна и Си Цзиньпина. И вы должны сами понять, что это за «месседж» такой. Вот сторонний наблюдатель не понимает, исторических параллелей он не поймет. Кто такой Мао Цзэдун, хотя он сделал немало и ужасного в Китае, почему его портрет выносят на демонстрации.
Вот чтобы понять, что происходит, надо знать историю. Тогда мы поймем, что за политика сегодня. Еще раз говорю то, с чего мы начали, что востоковед — это не тот, кто пожил в Китае или в любой другой стране Азии, а тот, кто понимает логику развития.
Наконец, филология и литература — то, с чего начиналось востоковедение и продолжается сегодня.

Естественно, культура и искусство Востока, очень модное. Причем, когда мы говорим «культура и искусство» — это не только старое искусство и культура, это современное киноискусство. Например, у меня пишут (работу) две замечательные девушки по героям современных китайских сериалов. Или, например, мы разбираем, как проводится реклама в Азии. На что они реагируют? На телефон.

Мы когда со студентами разбираем, как реклама строится в разных странах мира, в Европе и в Азии, я показываю простой ролик, он очень смешной: как Apple рекламируется в Китае. Как у нас рекламируется, вы сами видели. В Китае показывают старенький дом, там бабушка сидит, очень старенькая, которая пытается поставить пластинку на патефон, руки трясутся. Приходит дочка, дает ей Airpods, Iphone какой-то, говорит: «На, бабушка, слушай», и та слушает старую музыку, Шанхай 30-х годов. Это все китайские символы: семья, дочка уважает бабушку, старая музыка. Это те знаки, на которые реагирует китайское сознание. Семья — это очень важно. Поэтому в принципе, когда мы говорим о культуре и искусстве — это не только старые вещи, это в том числе и современность.

Или, например, сегодня одно из очень популярных направлений — это менеджмент искусства. Мир наполнен на аукционах китайскими, японскими, арабскими вещами. Как их продавать? А как отличить подделку? Китайцы подделывали все и всегда, мы это знаем. Китайцы в 17 веке подделывали то, что якобы произведено было в 7 веке. В 7 веке они выдавали за древность вещи 3 века и так далее. Британский музей полон такими подделками. Вам могут сказать, что это вещь 7 века до нашей эры, а она всего лишь 12 века нашей эры. Ну, конечно, это подделка, но она (вещь) 12 века тоже имеет ценность. И вот арт менеджмент, менеджмент предметов восточного искусства и подделок. Там все очень сложно. Он тоже является сегодня предметом изучения современного востоковедения. То есть востоковедение стало более разнообразным, чем это было раньше.

У нас есть еще отрасли востоковедения. Это, грубо говоря, ваша специализация. Отраслей вообще много, здесь я некоторые вынес. Есть старые совсем отрасли, появившиеся очень рано: египтология, гебраистика — это изучение Израиля, народов Израиля. Семитология, тибетология — это очень старые вещи. Естественно, вот вам синология — изучение Китая. Индонезиеведение, ассириология, которая изучает только древние предметы. Поэтому это очень разнообразная вещь. Вам выбирать, что изучать, но по сути дела что бы вы ни изучали, вы все равно проходите через одни и те же этапы. Вы проходите через изучение истории, общества, политики и так далее.

Вот как обычно мы изучаем современное востоковедение. Мы начинаем все с языковой подготовки. Вот это то, с чего вы стартуете — язык. Потом изучаете особенности общества и этноса: как они живут, как они думают, почему они решают так или иначе. Вы никогда не сможете думать как китайцы и арабы, поскольку вы не китайцы и не арабы, но вы сможете однажды за счет этих методов залезть в глубь их сознания и понять, почему они так думают. И как только вы понимаете, почему они так думают, почему они так поступают, вы сможете в конце концов начинать понимать, почему построена так политика, экономика. Почему в России хорошие законы, но они не выполняются? «Это долгий разговор» вы скажете. В России очень хорошие законы, но все же не так делается, как было задумано. Почему? Надо понимать тонкую душу русского человека. Это вот здесь вот находится (особенности общества и этноса). Поэтому нельзя объяснить иностранцу в двух словах, почему у нас с экономикой так плохо, потому что надо изучать этнологию России. Вот когда мы понимаем все это дело, мы изучаем специфические черты историко-культурного развития.

Почему я не стал говорить просто «историю изучаем». Нет, историю изучать — это взяли учебник, прочитали. Мы изучаем специфику. Ну например Китай всегда развивался по династиям. Каждая династия взлетала, потом наступала коррупция, власть захватывали обычно евнухи какие-нибудь, все это дело рушилось, всех убивали, потом возникала новая династия. Это, конечно, я ненаучно объяснил, но на самом деле была такая особенность развития. Особенность Японии в чем: был император, он сидел в городе Киото, все его любили и считали сыном богини Аматэрасу, но правили почему-то самураи — изначально абсолютно бандитские ребята, которые захватили власть и правили с 12 века по 19 век — вот особенность развития.

Поэтому нам интересна не только история, не кто кого убил, не кто с кем познакомился, а почему так происходит, особенности главные. И вот когда мы понимаем особенности исторического развития, мы подходим к проявлениям этих особенностей в экономике, в политике, в обществе. Тоже мы идем к особенностям.

Вот, например, почему часто Китай, обращаясь к жителям Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, говорит: «Вы знаете, у нас есть единая судьба». Какая единая судьба у китайцев с узбеками? Может с персами у них единая судьба. Я напомню, что узбеки были когда-то великим, просвещенным народом. Но китайцы почему-то об этом говорят. Потому что Китай так общается в политике, так исторически сложилось. Так Китай когда-то приезжал к Гуннам, к Сюнну и говорил: «Ребят, у нас единая судьба». Потом все они исчезали с карты мира.
Или как объяснить — вот был маленький народ монголы, который вообще-то захватил пол мира. Где монголы сейчас, сколько монголов сейчас? В Монголии 3 миллиона, это меньше, чем центральный округ Москвы, но и в и Китае еще 3,5 миллиона. Эти люди захватывали пол мира, что с ними произошло? А где маньчжуры, которые захватили Китай в 16 веке? Там же! Маньчжуры как нация существуют и есть даже такой список малых народов Китая, но живого маньчжура не проще, чем встретить живого Гунна. Ассимиляция происходит. Почему? Надо понимать культурные механизмы, чтобы понять, что происходит в нынешней политике. Это вот просто пример.

Ну, и наконец, когда вы знаете все эти особенности, вы потом начинаете специализацию, а специализация может быть самая разная: она может быть экономика современная или древняя поэзия. Не важно. Это вы уже сами выбираете, что вам нравится. Вы можете изучать иероглифы или, например, древние языки. Всё имеет своё место, всё безумно интересно. Ну вот этот пазл — это то, на чем базируется современное востоковедение.

Видите, оно уже очень далеко ушло от древней филологии, от просто изучения текста, оно стало сложнее. Не случайно, например, у нас в Вышке бакалавр по востоковедению готовится 5 лет. Во всех университетах 4 года. Ну, потому что не хватает 4 лет. Потом еще 2 года в магистратуре. Это тоже большой вопрос, на котором я захочу закончить сегодня лекцию.

Мы говорили, что Восток очень быстро меняется. Если вы, предположим, поступите в следующем году (я понимаю, что вы разного возраста), то, предположим, по-хорошему вам еще учиться 7 лет востоковедению: 5 в бакалавриате, 2 в магистратуре. Каким будет Восток через 7 лет? Может Гонконг распространится на весь Китай? В любом случае, мы знаем, что он всё время будет тревожить ближайшие 7 лет либо в виде торговли, либо в виде каких-то волнений.

Предсказать невозможно, поэтому сегодня должны в себя закладывать те сведения, которые нам понадобятся на 7 лет вперед. Например, фундаментальные вопросы физики и математики не изменятся, теорема Лобачевского не изменилась за последние 100 лет. А вот Китай меняется, Запад меняется, Япония меняется, Арабский Восток меняется.

Вот как раз я возвращаюсь к самому началу. Востоковедение — это одна из самых старых научных дисциплин, возникла по сути дела в 16 веке, в 18 веке она стала университетской наукой, то есть в университетах стала преподаваться. Но при этом эта наука очень гибкая, развивающаяся, и востоковед, чаще всего, — это очень хорошо образованный человек, потому что сегодня масса есть востоковедов, которые не стали работать в области востоковедения, но пошли работать в другие организации и себя там очень ярко проявляют.

Кого-нибудь знаете из ярких востоковедов? Жириновский, да, отлично. Он яркий человек, хорошо образованный, с особенностями поведения. Пиотровский? Да, он прекрасный арабист. Жириновский у нас, как известно, тюрколог, турецкий язык изучал. Кто еще турецкий язык изучал, кого-нибудь помните? Кто пресс-секретарь президента Российской Федерации? Песков. Песков — востоковед, да. Еще есть писатель Акунин (Чхартишвили). Он японист, всё правильно. Начал писать многие романы про Фандорина еще в университете.

Вот понимаете, почему вот такой взлёт? На самом деле они все закончили один маленький вуз ИСАА. Он маленький по сравнению со всеми другими вузами, но почему такой взлет был дан? А потому что, когда вы работаете с Востоком, вы всегда можете сравнивать свои ценности с восточными: с китайскими, с арабскими, и вас это заставляет всё время думать. Любой другой человек, даже историк, даже международник, то есть, я говорю сейчас про серьезные профессии, они живут в одной культуре, мы живем в двух-трех культурах.

Мы знаем, что, если у нас ценность жизни очень высока, на Востоке ценность жизни человеческой была очень низка. А почему? Ну, потому что в Европе человек — прообраз Божий. Верите ли вы в Бога или нет — это не важно. Его нельзя убивать, нельзя покончить жизнь самоубийством. А на Востоке же нет представления о Боге, ну нет и все, нет монотеизма, там всё по-другому.

И вот когда мы сравниваем многие вещи, мы понимаем, что наши ценности не универсальны, и мир более разнообразен. Это нам дает, как бы, прирост энтузиазма для развития. И вот именно поэтому неважно, станете вы востоковедом или нет, пойдете ли вы по пути Востока или нет. Важно, что как только вы вступаете в реку востоковедения, ваше сознание никогда больше не будет прежним, вы будете знать нечто такое, чего не знают остальные люди. Вот именно хотя бы поэтому имеет смысл немножко интересоваться, что происходит за пределами нашего сознания, западного сознания. А это Восток. Спасибо вам большое.